– Я не ждал ничего иного от такого дикаря, как Генерал-Буря. – Он перевел взгляд на Лю и повторил вопрос: – Где ты взял зеркало? Ответь, если не хочешь лишиться своей подружки.

С этими словами Тейтамах надавил острием осколка на кожу Кайсин. Она почувствовала, как по шее потекла капля крови, и запищала от резкой боли.

– Я скажу! Скажу, – вдруг выкрикнул Лю. – Не трогай ее.

– Умница, – кивнул Тейтамах. – Я жду.

Кайсин беспомощно свисала на невидимых нитях, слушая рассказ Лю о его злоключениях в подземельях под городом. Он ни разу не упомянул имени Жу Пеня, чему девушка была только рада. Ни Малыш, ни Лю не должны были быть втянуты в это безумие. Кайсин корила себя за то, что не настояла на своем и позволила проводить ее до покоев. Она допустила все это. Она виновата. И сейчас, смотря, как он висит рядом, скованный злой волей ненавистного обидчика, могла лишь рыдать и ждать судьбы, которую им уготовят.

Никто не придет на помощь.

Просто некому.

– Так, значит, это по твоей милости была разрушена усыпальница Прародителей… – Тейтамах задумчиво поглаживал пальцы. Его гнев, кажется, утих. – Ты спутал нам все планы. Уже только за это тебя стоило бы убить. Прямо здесь.

Он нахмурился, отчего его щеки сползли на воротник, и начал мерить комнату шагами. Пленники все так же висели в воздухе, вынужденные слушать его размышления.

– Столько лет потрачено впустую. Придется начинать все сначала. Десятки лет… Какой позор. Нас опередил грязный оборванец. Хозяин будет недоволен. Кому-то придется ответить. Но все это потом. Потом… – Тейтамах резко остановился и повернулся к Кайсин. – Ты! Ты же видишь силу, что окружает меня? Да… Видишь. Ты еще послужишь мне и магистру Шень Ену. О да, еще не все потеряно, если только… Он ведь не касался тебя? Этот грязный червь не трогал тебя там?

Девушка затрепыхалась и попыталась что-то сказать, но получилось лишь промычать. Евнух приблизился к ее лицу и шумно втянул воздух носом.

– Нет, ты цела. Чудно. Славно. Ты будешь делать в точности все, что велю тебе я или мой господин, взамен эта падаль останется жива. Ты поняла?

Кайсин усердно закивала. От осознания того, что может спасти Лю, на глазах навернулись слезы. На миг радость проникла в трепещущую душу, но затем Тейтамах заговорил снова:

– Прекрасно. Но все же осторожность не повредит. Чтобы ты не передумала, я оставлю этому сопляку подарок.

С этими словами он наклонился и поднял крупный осколок зеркала. Оценив его взглядом, евнух обмакнул острый кончик в ране на шее Кайсин, резко замахнулся и вонзил его в сердце Лю. Юноша закричал, но Тейтамах продолжал погружать осколок все глубже и глубже. На его руку брызнули потоки крови. Она водопадом струилась по животу Лю, стекала по одежде и присоединялась к лужицам слез на полу. Кайсин смотрела, округлив глаза от ужаса. Она не понимала, что происходит. У нее уже не осталось сил о чем-то думать. Мир покачнулся, и она наверняка упала бы, не будь невидимых пут.

Наконец евнух остановился, что-то пробормотал и стукнул тростью. Зеленый камень в навершии ярко вспыхнул.

– Вот и все, – улыбнулся Тейтамах. Он надломил зеркало, оставив острие глубоко внутри раны. Ее края быстро стянулись, но кровь до сих пор не унималась. – Лучше бы он умер, птичка. Его ждет судьба много хуже. И все благодаря тебе.

– Что вы сделали? – всхлипнула Кайсин.

Узы ослабели, и девушка мягко опустилась на забрызганный пол.

– Твой дружок лишил моего господина важной вещи. За это ему придется стать твоим жалким отражением. – Тейтамах убрал трость, и сила, что держала Лю и Си Фенга, испарилась. Он грубо сунул остатки зеркала в руки девушки. – Помни о нашем уговоре. Он будет жить, пока ты подчиняешься. Стоит тебе ослушаться, и осколок в сердце закончит его никчемную жизнь.

– А что с Си Фенгом… – промямлила Кайсин, из последних сил подползая к Лю.

– Он посмел поднять руку на господина. Ты и сама знаешь, что его ждет, птичка, – тихо сказал Тейтамах и направился к выходу из комнаты. – Мои люди унесут эту падаль туда, где ей самое место. Приведи себя в порядок. К ужину я хочу видеть тебя во всей красе.

Тейтамах перешагнул через поваленную дверь и поверженных стражников и вышел прочь. За окном уже рассвело. В саду ожили птицы. Сойки громко щебетали песни, сновали по деревьям, радуясь восходу. Где-то прокричала дзюкайская мартышка. Послышался шорох крыльев недовольной совы.

И только в темной комнате, в свете догорающей свечи, свернувшись калачиком посреди лужи крови, лежал юный буревестник, сжимая в руках замызганный осколок зеркала.

Эпилог

Ши-Фу сидел на огромном камне на вершине холма, сложив под себя ноги. Он наслаждался видами ночного неба, усыпанного гирляндами звезд. Это была безлунная ночь. Тихая. Спокойная. Не было слышно ни ветра, ни ночных животных.

Только бормотание самого монаха нарушало безмолвие.

– …не позавидуешь тебе. Но и ты, конечно, хорош. Знал ведь, на что идешь? Или нет? Наверное, нет. Поспешил я тогда тебя в мудрецы записать. Ты глуп. Или смел? По сути, это два конца одного копья. Одно острое, а второе, хе-хе, тупое. Прямо как ты, юный Ляо.

– Я – Лю.

– А ведь я так и сказал. Ну и долго ты будешь тут рассиживаться?

– А куда мне идти?

Ши-Фу окинул взглядом бескрайние просторы полей, что окружали холм, и озадаченно поскреб седую бородку.

– Действительно, идти-то совсем некуда. Но все же вставай, Лю. Пора тебе убираться отсюда, дружок. Ты ведь помнишь, что я тебе сказал в прошлый раз?

– Что-то про то, что мы встретимся с вами совсем другими людьми… какой-то бред.

– Ой-ей. Глуп, туп, неотесан и груб. Одна морока с тобой. Вставай, Лю.

– Что?

– Очнись!

– Я не понимаю…

– Очнись!

Лю резко распахнул глаза. Он с воплем вдохнул холодный воздух и задрожал. Грудь горела огнем. Легкие резало острой болью. Он попробовал сесть, но ослепительная молния лишила его сил, и он со стуком упал обратно на влажный липкий пол.

– Ты слышишь меня, Лю?

Чье-то лицо нависло над ним. Суровое. Утомленное. Покрытое длинной седоватой щетиной. Лю знал, кто это. Лицо было знакомо ему.

– Си Фенг? Что случилось?

– Ты помнишь что-нибудь? – спросил мужчина.

Вереница воспоминаний, похожая на загустевший вареный рис, медленно разгонялась и вдруг понеслась безудержным галопом. Фейерверки, город, драка, поцелуй, зеркало, Кайсин.

– Кайсин!

Он подорвался и резко сел, о чем немедленно пожалел. Из узкой ранки на груди хлынула струйка крови. Лю поспешил зажать ее рукой. Внутри что-то было. Он чувствовал, как нечто чужое со звериным напором вгрызается в плоть, пытаясь пронзить его насквозь.

– Нет… Кайсин. Где она?

– Спит, – послышался ответ Си Фенга. – Я положил ее на кровать.

Лю огляделся и понял, что до сих пор находится в ее покоях. Комната была разрушена и напоминала место жаркой битвы. Или, скорее, бойни. Кровь была повсюду. И Лю догадывался, кому она принадлежит.

– Как ты себя чувствуешь? – вновь заговорил Си Фенг.

– Не знаю… – Лю и правда не знал, что ответить. Все тело разрывалось на части от приливающей боли.

Он медленно обернулся к ложу и увидел Кайсин. Она забылась тревожным сном, подрагивала и вскрикивала. Лю понял, что она видит не сон. Девушка заново переживает то, что случилось этой ночью.

Собравшись с духом, Лю встал на четвереньки, с трудом контролируя ноги и руки, и пополз к ней.

– Тебе нужно уходить, – сказал Си Фенг.

– Н-нет. – Лю зажмурился от боли, но упорно полз к девушке. – Я должен поговорить с ней.

– Ты должен уйти. Сейчас придут солдаты Тейтамаха. Они схватят нас с тобой, и ты больше никогда ее не увидишь. Беги, пока можешь.

– Сейчас…

Лю был совсем рядом. Он протянул окровавленную ладонь и погладил ее по щеке. Но не почувствовал касания. Только холод. Ледяной, промораживающий насквозь холод. Юноша потряс головой, чтобы привести мысли в порядок, и прикоснулся к Кайсин снова. Его рука прошла сквозь ее волосы и уперлась в шелковое одеяло.